Духовно нравственные традиции. Духовно-нравственные традиции семейного воспитания

Древнекитайский мудрец Конфуций говорил, что все добродетели имеют своим источником этикет. Предыстория этикета, формирование в социуме норм приличий, манер поведения в обществе заключены в традициях и обычаях этноса, своеобразии культурноисторического развития народа. Культура всегда подразумевает сохранение предшествующего опыта. Поэтому осмысление традиций этикета, их изучение и преемственное использование в жизни людей третьего тысячелетия позволят избежать распространения нигилизма и радикализма в обществе.

Традиция - это передача в течение длительного времени - от поколения к поколению - таких элементов социального и культурного наследия, как общественные установки, нормы поведения, ценности, обычаи, обряды, ритуалы. Традиции являются тем механизмом, с помощью которого общество, коллективы вносят свои ценности и нормы в сознание людей. Они стабилизируют общество, жизнь отдельного коллектива . Например, традициями как европейских, так и восточных народов предусмотрено получение женихом приданого невесты. Приданое, читаем в словаре В.И. Даля, - «богатство невесты, что за нею идет по наследству, или в дар от родных; женино имущество» . Оно выставлялось на всеобщее обозрение с тем, чтобы любой мог увидеть ценности, которые получали жених и невеста после свадьбы. В русском языке поныне сохранились пословицы: «Верь приданому после свадьбы», «Приданое - в сундуке, а дурак - на руке». Для перевозки приданого снаряжали поезд, т.е. ряд повозок, следующих одна за другой. Чтобы подчеркнуть богатство приданого невесты, более или менее тяжелые вещи раскладывались на несколько повозок. Поезд двигался по самым многолюдным улицам, останавливаясь на перекрестках. Во время переноса приданого собравшиеся гости, родня жениха и невесты с вещами в руках отплясывали на улице, невзирая даже на дурную погоду. Когда стихала музыка, пели веселые песни . Эта традиция жива до сих пор. Например, в день свадьбы требуют выкуп за невесту (символическая плата за выдачу приданого невесты), брачный картеж с шумом проезжает по оживленным местам.

Нарушение сложившихся традиций воспринимается как святотатство, кощунство. Исследователь древнерусской культуры Б.А. Успенский вводит даже специальный термин «анти-поведение» . На наш взгляд, его примером могут служить события в Москве в начале XVII столетия. Представители польской шляхты (дворянство) прибыли в столицу на свадьбу русского царя Лжедмитрия I (1605-1606) и дочери польского магната Марины Мнишек (умерла в 1614г.). Ненависть москвичей к гостям из Речи Посполитой стала следствием неуважительного отношения польской стороны к русским традициям. В православных храмах они вели себя без всякого почтения: входили туда в шляпах и при оружии, облокачивались на гробницы с мощами чудотворцев. В ходе свадебного обряда грубо нарушались сложившиеся на Руси обычаи. Наевшись и напившись, шляхтичи пустились в пляс. В России для солидных людей считалось зазорным и неприличным скакать и выделывать коленца. Танцы были уделом скоморохов. Советская поэтесса Н. Кончаловская в книге «Наша древняя столица» так образно выразила это поругание национальных традиций:

Пляшут под музыку польские паны,

Русским красавицам стыдно глядеть.

Сроду такой не видали стыдобы:

Женскому полу плясать во хмелю.

Не приходилось и слыхивать, чтобы Девки, горланя, прошли по Кремлю.

Шляется шляхта по древней столице,

Озорничает средь ясного дня -

В древнем соборе сидят на гробнице,

Шпорами нагло о плиты звеня.

Нарушен был и религиозный этикет: супругой русского царя могла быть только православная, а Марина Мнишек придерживалась обрядов Римской церкви. Женитьба на католичке и ее коронация стали последней каплей в чаше терпения москвичей: вспыхнуло народное восстание, в ходе которого Лжедмитрий I был убит.

Обычай - стереотипный способ поведения, который воспроизводится в определенном обществе или социальной группе и является привычным для его членов. По сей день мы машем уезжающим рукой. Таков обычай прощания, пожелания доброго пути. В его основе языческие представления наших предков, поклонявшихся стихиям огня, воды, воздуха и т.д. Этим способом «навивался» попутный ветер, помогающий уходящему благополучно добраться до дома. До наших дней дожил еще один обычай: женщина должна идти справа от мужчины. Он уходит корнями в далекое прошлое, когда слева мужчины носили шпагу или саблю, и при нападении возникала необходимость быстро вытащить ее из ножен.

Обряд - воплощение бытовых, религиозных и иных обычаев в различных ситуациях. Издавна традиционный русский свадебный обряд состоял из двух, в определенной мере противопоставленных друг другу частей: с одной стороны - официальной, юридической, церковной (венчания), с другой - семейной (веселого загула, т.е. собственно свадьбы). Причем главной, окончательно скрепляющей семейный союз, в народе считалась вторая часть, семейная. Если по какой-то причине свадьба откладывалась (хотя и венчание уже состоялось), молодые находились врозь до собственно свадебной церемонии. В наши дни, также как и раньше, «свадебная часть» бракосочетания длится гораздо дольше (иногда несколько дней!), чем «официальная», регистрирующая часть (в отделении ЗАГСа и в храме).

Ритуал - разновидность обряда, упорядоченная система и последовательность действий, произнесения речей, церемониал. Ритуалы в разных культурах имеют свои особенности. Например, в европейских придворных кругах велась борьба за малейшие привилегии участвовать в ритуале, поскольку такое участие подтверждало аристократические преимущества перед другими, менее знатными дворянами. Одним дамам разрешалось сидеть возле короля, другие вынуждены были стоять. Существовал этикет, который предписывал одним сидеть в креслах или на табуретках, в креслах с той или иной спинкой; одни имели преимущество идти впереди иностранных принцев, другие - позади. Были и такие, которым дозволялось держать свечу при раздевании короля, хотя покои при этом ярко освещались . В русской культуре исторически сложилась следующая символика цвета в одеянии православных священнослужителей: золотые (желтые) одеяния или белые - богослужение в честь Христа

Спасителя, пророков, апостолов, при совершении таинств (треб) и отпевании; голубой и белый - для праздников в честь Пресвятой Богородицы; красный - в день памяти мучеников и т.д. Даже во времена СССР, когда велась атеистическая пропаганда, в некоторых русских семьях так или иначе отмечался главный православный праздник - Пасха. Советские люди, даже и не соблюдавшие церковный пост, крайне редко ходившие в храмы (или вовсе туда не ходившие), красили яйца, пекли куличи, обращались друг к другу в близком кругу в Светлое воскресение с традиционным для этого дня приветствием: «Христос воскресе!».

Традиции, обычаи, обряды, ритуалы воплощают моральную сущность общества. «Нравственность является идеологическим отражением общих жизненных интересов эпохи» - писал немецкий ученый Эдуард Фукс (1870-1940) . В конце XX - начале XXI в. все чаще раздавались голоса о «падении нравов», «всеобщей безнравственности», отсутствии у современных людей понятий о нормах приличия и т.д. В связи с этим считаем уместным совершить небольшой исторический экскурс в глубь веков, подробнее остановившись на картине нравов Европы в эпоху Возрождения.

В XVI-XVII вв. произошел величайший переворот в системе духовных ценностей. Средневековый аскетизм сменился стремлением к полноте жизни, радости земных наслаждений. Сформировался европейский индивидуализм с новым типом личности. Речь идет об уверенном в себе, предприимчивом, энергичном, полном планов и надежд, не лишенном эгоизма, даже подчас хищничества, властном, волевом человеке. Его интересуют исключительно земные проблемы, в личности ценятся высокая работоспособность, инициативность, умение все уметь, все знать, все мочь, побольше успеть и т.д.

Человек эпохи Ренессанса, в отличие от средневекового аскета, обладал пышущим здоровьем, крепким телосложением. В книге «Физиология человека» (XVI в., Франция) физические данные мужчины описываются так: «Мужчины от природы имеют крупный стан, широкие лица, немного загнутые брови, большие глаза, четырехугольный подбородок, толстые жилистые шеи, крепкие плечи и ребра, широкую грудь, впалый живот, костистые и выступающие бедра, жилистые крепкие ляжки и руки, твердые колени, крепкие голени, выступающие икры, стройные ноги» и т.д. В женщине любили пышные формы. Дама, корсаж (часть женского платья, покрывающая бюст) которой предвещает роскошную грудь, ценится превыше всего. Таковы женщины с чувственных полотен фламандского художника Питера Пауля Рубенса (1570-1640). Современник объясняет, почему для мужчин крупные женщины предпочтительнее субтильных: «Гораздо приятнее управлять высоким и красивым конем, и последний доставляет всаднику гораздо больше удовольствия, чем маленькая кляча».

Чувственность, переходящая в сладострастие, воспринимается как естественное проявление человеческой натуры. «Законы природы важнее всего. Природа ничто не создала даром и снабдила нас благородными органами не только для того, чтобы мы ими пренебрегали, а для того, чтобы мы ими пользовались», - говорят герои романа «Декамерон» итальянского писателя Джованни Бокаччо (1313-1375). «Брак с сильным и хорошо сложенным мужчиной» - основа физического здоровья женщины.

Впервые в Европе нормы этикета становятся востребованными широкими слоями населения: дворянством, купечеством, городскими жителями. Хорошие манеры были необходимы кавалеру, чтобы очаровать даму. Из Франции в европейские языки, а в XVIII в. и в русский, приходят понятия «куртуазия» и «элеганция». Куртуазия - придворный этикет, вежливость, учтивость; элеганция - вежливость, внешний лоск, светскость в эпоху Возрождения . Отсюда и прилагательное элегантный - красивый, изящный. В век Ренессанса формируются представления о придворном этикете. В их основе эталоны и правила поведения в данном обществе. Мужчина воспринимался социумом в качестве хозяина дома, отца семейства. В гостиной комнате его кресло находилось на возвышении, а гости располагались в порядке, соответствующем их статусу.

Зачастую ту или иную эпоху, ее великих деятелей мы воспринимаем, представляя этикетные особенности данного общества. Вот начало стихотворения В. Набокова «Шекспир»:

Среди вельмож времен Елизаветы и ты блистал, чтил пышные заветы, и круг брыжей, атласным серебром обтянутая ляжка, клин бородки - все было, как у всех...

Брыжи - воротник на груди в виде оборок. Его носили современники У. Шекспира, философа Ф. Бэкона. Именно такое одеяние мужчин той эпохи запечатлено на полотнах великих художников. Например, «Портрет мужчины в брыжах и с эспаньолкой» Рембрандта.

Прием пищи монарха обставлялся чрезвычайно пышно. Ниже приведено описание современником ритуала обедов и ужинов английской королевы Елизаветы I (1558-1603). Сначала двое джентльменов вносят в покои монарха символы королевской власти - жезл и покров. Они три раза преклоняют колени, расстилают на столе скатерть и уходят. Затем два других джентльмена приносят соль, блюдо и хлеб. Преклонив колени, они также удаляются. Далее две знатные дамы приносят нож для дегустации. Приседают в реверансе (почтительный поклон с приседанием) и остаются в комнате до конца трапезы. Телохранители королевы вносят двадцать четыре блюда в золотой посуде, и одна из знатных дам отрезает кусочек от кушанья, дает его попробовать телохранителю, чтобы обезопасить первое лицо в государстве от отравления. Затем и сама Елизавета I приступает к трапезе. Не съеденные ею блюда достаются фрейлинам .

Конечно, не стоит утрировать. Элегантность в одежде придворных находилась в противоречии с тем, что мы бы сейчас назвали «цивилизованным поведением». На королевских приемах во Франции не хватало ночных горшков, с которыми бегали лакеи (отправление естественных надобностей в присутствии других до начала XIX столетия в Европе не считалось чем-то неприличным и вписывалось в существующие нравы). В Версале, Фонтенбло, Лувре придворные «орошают занавеси, мочатся в камины, на стены, с балконов». Поэтому двор так часто меняет место своего пребывания: королевские резиденции после испражнений гостей чистят и моют

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи на Каменном острове протоиерей Вадим Буренин.

Тема, на которую мы сегодня будем беседовать, очень обширная и, главное, - очень важная. Мне пришла в голову идея поговорить о ней с Вами, когда я увидел новость о Вашем участии в Международном культурном форуме (в ноябре). Было написано, что идея пригласить представителя Церкви для участия в дискуссии возникла именно со стороны форума. Само мероприятие, насколько я понимаю, светское, поэтому это очень важный шаг светского общества навстречу Церкви в понимании важности ее участия в возрождении духовно-нравственных традиций. Расскажите, пожалуйста, о Вашем участии, о чем Вы говорили на этом форуме с его участниками.

Прежде всего надо сказать, что по отношению к данному мероприятию было послание нашего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия. Он уделил этому достаточно внимания и указал на важность всех тех вопросов, что имеют непосредственное отношение к жизни нашего общества, к тем духовным ценностям, которые являются непреходящими.

В докладах и дискуссиях этого форума речь шла о том, что традиции, которые сохранялись в нашем обществе на протяжении более чем тысячелетия, очень важно сегодня, когда идет большой информационный поток, не просто сохранить в определенном месте (потому что страна у нас большая), а приложить все усилия, чтобы вместе с Русской Православной Церковью формировать гражданина нашего общества в рамках именно духовных традиций. Сейчас, когда перед нашим государством стоит большая задача в формировании гражданского общества, очень важно понимание того, что формироваться оно должно именно на духовно-нравственных ценностях.

Духовно-нравственные традиции и, что очень важно, обычаи являются регуляторами действий человека в обществе во все времена, служат средством для формирования нравственных ценностей, важных духовных составляющих нашей культуры. И духовно-нравственные ценности являются для современного человека не всегда понятными.

По известным событиям революция, которая произошла сто лет назад, внесла очень серьезные коррективы в жизнь нашего общества. В начале 90-х годов произошел вообще серьезный слом той сложившейся системы, которая была в стране. Одновременно с этим мы наблюдали серьезные изменения во всем мире; они происходят и по сей день. Когда сейчас такое информационное пространство, доступное для всех, очень важно, чтобы наши духовные ценности сохранились. Немаловажным является и то, что духовно-нравственные традиции имеют важную воспитательную функцию. Мы должны воспитывать как подрастающее поколение, так и способствовать тому, чтобы люди любого возраста, обращающиеся к нашим традициям, могли бы дать себе совершенно точный ответ на вопрос, почему их важно сохранить.

Очень часто люди, не очень хорошо знающие и изучающие обычаи (если мы говорим о православной традиции), некоторые из них называют языческими. Могли ли быть отголоски язычества, когда Русь приняла христианство и стала развиваться, сохранилось ли что-то похожее на какие-то языческие обычаи? Откуда возникает это мнение?

Прежде всего было бы очень неплохо, чтобы наше общество знакомилось с нашей культурой, чтобы у нас был определенный культурный уровень. Это, конечно, связано с формированием мировоззрения. У нас в обществе должна быть устойчивая система взглядов на нашу культуру в том числе. Когда мы говорим о Древней Руси, как нам не вспомнить наши музыкальные инструменты? Скажем, гусли, трещотки, наши древние музыкальные инструменты - ложки и так далее. Мы, безусловно, обо всем этом вспоминаем, и это имеет место. Более того, у нас в XIX веке появился прекрасный оркестр имени Андреева, который уже тогда занимался популяризацией наших традиционных музыкальных инструментов. Это чудесный, сохранившийся по сей день оркестр, который по всему миру рассказывает (и показывает это) о богатстве нашей культуры, наших музыкальных инструментов. И это тоже является очень важной составляющей. Потому здесь очень важен и необходим просветительский момент.

Многие вопросы, которые ставятся разными представителями нашего общества, напрямую связаны с тем, что общество является недостаточно информированным. Среди тех средств массовой информации, которые рассказывают о тех или иных проблемах повседневной жизни, очень мало внимания уделяется вопросам, связанным с нашими духовно-нравственными традициями, в том числе обычаями. Здесь есть определенный вакуум, который, безусловно, нужно заполнять.

Сейчас речь идет о том, что нам очень важно заниматься воспитанием будущего поколения уже начиная с детских садиков. Было бы очень хорошо, если бы те приходы, которые в состоянии организовывать такие детские сады, создавали бы их, чтобы у нас появлялись приходские школы. Чтобы шел такой образовательный процесс и мы бы таким образом воспитывали наше будущее поколение в духовно-нравственных традициях. Эта задача очень объемная, очень серьезная. Слава Богу, что она стоит сегодня перед нашим обществом, и Русская Православная Церковь не в стороне от всего этого, мы пытаемся прикладывать все возможные усилия. Но опять-таки есть очень и очень много вопросов, связанных с этим. Это и материальная составляющая: нужны и здания, строения, нужно и финансирование. С другой стороны, нужен и соответствующий кадровый состав, который мог бы этим требованиям удовлетворять. То есть это довольно обширная проблема.

Тем не менее со стороны государства был сделан большой шаг при вводе дополнительных модулей в общую образовательную программу: это «Основы православной культуры», «Основы мировых религий». Насколько я понимаю, изучаются эти модули довольно подробно. Я знакомился с методичками, и в этих модулях (особенно в том, который касается православной культуры) довольно подробно освещаются все аспекты православной культуры, православного храма, также освещаются таинства. Это довольно большой шаг, хотя опять-таки озвученная Вами проблема кадрового состава существует, к сожалению: не всегда удается найти педагога, который мог бы рассказать об этом квалифицированно. Дело в том, что педагоги не всегда являются прихожанами, регулярно посещающими храм, и изучают многое одновременно со своими учениками. Шаг сделан большой, но еще далеко и тяжело придется нам идти на этом сближении.

Если мы говорим об организации приходских детских садов и приходских школ, не снимаем ли мы частично этим ответственность с государства?

Думаю, не снимаем, потому что духовно-нравственная традиция - это исторически сложившиеся формы взаимоотношений людей, передаваемые из поколения в поколение и поддерживаемые силой общественного мнения. Все это было нарушено в советский период и в начале 90-х годов, когда был провозглашен культ «золотого тельца» и все в нашей стране стало приобретать достаточно уродливые очертания. Поэтому сейчас для нас очень важно формировать будущего гражданина нашей страны - человека, который сможет в дальнейшем из поколения в поколение передавать эти духовно-нравственные традиции.

Сейчас от нас зависит очень многое в этом плане: мы должны помочь формированию этого мировоззрения, попытаться показать людям те традиции, которые у нас были и которые прерваны сто лет назад, раскрыть их. И объединить все силы нашего общества, чтобы сохранить все духовные ценности, которые у нас существуют. Но для этого мы должны прикладывать много усилий, и если мы не будем заниматься сейчас воспитанием подрастающего поколения (а серьезная функция заключается как раз в воспитании), то фактически в нашей стране не будет будущего. Воспитание имеет очень большое значение, и то, что на сегодняшний день есть возможность выбора модуля по изучению основ нашей православной культуры, это очень важно.

В частности, в нашем храме псаломщик является человеком с образованием и преподает в общеобразовательной школе. И преподает достаточно успешно. Более того, факультативно я тоже посещаю эту школу, обязательно общаюсь со школьниками и каждый раз вижу горящие глаза, живые лица, слышу отклики со стороны детей. Мы их приглашаем в храм, в храме очень подробно рассказываем об его устройстве; приглашаем в церковный дом, тоже все показываем и рассказываем. И эти дети, потом и вместе со своими родителями, периодически приходят к нам в храм, который становится для них уже близким и дорогим. У них уже есть определенное понимание, что Русская Православная Церковь - это живой организм, что она идет навстречу каждому человеку и человек может получить здесь ответы на многие свои вопросы. И дальше жизнь может идти уже таким образом, что у них будет понимание того, что происходит и с ними, и вокруг в обществе.

Один из священников нашего храма, отец Константин, тоже имеет необходимое образование и уже не первый год успешно преподает этот модуль. Мы тоже устраиваем экскурсии по храму. Слава Богу, дети приходят и пишут потом умилительные отзывы. Я провожу эти экскурсии, и очень интересно наблюдать, как они с открытыми ртами стоят и слушают, а потом пишут: «Я обязательно приду сюда с родителями, потому что я не знал, что здесь, оказывается, так красиво и хорошо». Тем не менее, на мой взгляд, это маленькая доля школ, которые готовы к такому более активному участию Церкви даже в работе по этим направлениям, которые уже, скажем так, официальные. Особого всплеска все равно не наблюдается. Может быть, прозвучит пессимистично, но не получается ли это где-то впустую? Или все-таки эти семена дадут свои всходы? Возможно, не сейчас, а в более сознательном возрасте этих детей?

Мне неоднократно приходится участвовать в жизни той или иной школы, когда меня просят и когда есть такая возможность. Я прихожу факультативно побеседовать со школьниками разных классов, и каждый раз мне удается донести до них какие-то вещи, которые являются для них очень важными. Каждый раз я получаю очень живые отклики. Причем приходят и преподаватели, завучи, внимательно слушают. И доносится нечто такое, что касается сердец, не только юных, но и сердец преподавателей, и они обращаются к православию. Поэтому мне кажется, что от самих пастырей Церкви тоже зависит очень многое: насколько мы будем стремиться к тому, чтобы быть активными членами общества. Когда мы молимся в храме, мы тем самым совершаем то, что и обязаны совершать, - это очень важно и необходимо, потому что самое большое, что может совершаться, - это та бескровная жертва, которую мы приносим. Но мы должны идти и к людям, стремиться к тому, чтобы слово пастыря звучало и в школах, и в высших учебных заведениях.

Мы начали с того, что я принимал участие в этом форуме, но я постоянно принимаю участие в различных конференциях в разных высших учебных заведениях. И каждый раз в различных залах - а иногда собираются очень большие залы - ощущаю на себе пристальное внимание. Как правило, всегда очень много вопросов, и это свидетельствует о том, что у людей есть духовные запросы, есть духовная потребность. Причем эти вопросы задают не только студенты, но и преподаватели, и другие представители нашего общества. Более того, со стороны представителей наших различных корпораций тоже есть очень много вопросов: они нуждаются в том, чтобы пастырское слово звучало. Поэтому в плане формирования нашего общества активная деятельность священнослужителей просто необходима.

Почва на сегодняшний день действительно благодатная. Ни разу мне не пришлось встретиться ни с грубостью, ни с хамством по отношению к нашей Церкви, ни с какими-либо иными проявлениями, которые бы говорили, что люди очень негативно относятся к Церкви. Более того, на различных мероприятиях, где я присутствую с такими депутатами, как Резник, Ягья, я сталкивался с тем, что этим людям тоже нужно, чтобы доносилась наша позиция, что надо ее объяснять. В таком случае наше общество будет более цельным, более единым в понимании важности сохранения наших духовно-нравственных традиций, обычаев в воспитании и формировании будущего поколения, в формировании тех духовно-нравственных ценностей, которые являются для нас очень важными, потому что у нас очень богатая история.

Более того, духовно-нравственные традиции воспитываются не только в детях, они доступны человеку в любом возрасте. Человек в любом возрасте имеет возможность отмечать те или иные праздники, события и таким образом являться полноценным членом общества. Скажем, на сегодняшний день, когда мы отмечаем те или иные важные события в истории нашей страны, наше общество выступает практически единым фронтом. Мало тех людей, которые на самом деле являются врагами нашего общества, хотя, конечно, есть и такие. Но в основной массе отношение к нашим традициям в обществе положительное. Другое дело, что мы должны все это объяснять, рассказывать.

Форум, о котором мы говорили в самом начале, еще раз заставил нас проговаривать те или иные положения, которые являются важными в процессе формирования нашего общества, потому что у нас сейчас идет его становление. Каждый раз, когда мы встречаемся и проговариваем те или иные вопросы, для нас это является очень важным. И каждый раз мы обращаемся к нашей истории, а история у нас действительно очень богатая. Я уже упоминал музыкальные инструменты, но очень важно сказать и о нашем языке, потому что именно на нашем родном языке мы говорим и формулируем очень важные для нас мысли. Более того, у нас сохраняется возможность передачи на нашем языке из поколения в поколение тех духовно-нравственных традиций, которые являются для нас очень и очень важными. Поэтому здесь очень большая составляющая.

Участвовали ли в этом форуме, кроме представителей Русской Православной Церкви, представители других конфессий и вероисповеданий? Участвовали ли они в дискуссиях и диспутах? Были ли те, кто освещал проблематику духовно-нравственных традиций с точки зрения иных верований?

В данном случае на той площадке, где мы находились, приглашенными были представители только Православной Церкви. Здесь разговор шел именно о том, что в рамках духовно-нравственных традиций очень важно сохранять взаимодействие с Русской Православной Церковью на территории всей нашей страны. Но были представлены музыкальные коллективы из разных республик (например, из Дагестана, Бурятии), и люди рассказывали, насколько они пытаются сохранять свои местные традиции, которые были у них испокон века. Более того, царская Россия очень благосклонно относилась к существованию традиций на этих территориях, ни в коем случае никогда их не ущемляла, чему эти народы благодарны. По сей день эти народы нуждаются в том, чтобы они были услышаны, поняты, потому что они являются частью нашего гражданского общества, и очень важно, чтобы в нем не было никаких противостояний.

Русская Православная Церковь всегда была веротерпимой к различным вероисповеданиям на территории нашей огромной страны, и здесь у нас как раз есть возможность показывать и проводить очень взвешенную, грамотную политику в плане взаимоотношений, для сохранения определенного культурного уровня. Потому что разрушить что-то всегда очень легко, а добиться того, чтобы у нас в обществе было полное взаимопонимание, очень и очень непросто, проблем здесь возникает много. Тем не менее тот факт, что Русскую Православную Церковь приглашают обсуждать вопросы, связанные с культурной жизнью нашего общества, говорит о том, что в обществе есть такая потребность и заинтересованность, и мы не можем на это не откликаться. Конечно, мы откликаемся. Более того, надеемся, что в дальнейшем и в этом отношении тоже будет плодотворная работа.

Если посмотреть на деятельность, ведущуюся в нашем городе, то Совет по культуре при нашей Санкт-Петербургской митрополии действует весьма и весьма активно. У нас проходят различные мероприятия и в Мариинском театре, и в Александринском, и в других местах. Проходит очень много фестивалей, много мероприятий, и все это свидетельствует о том, что мы стремимся к тому, чтобы не только проговаривать те или иные важные для нас положения, но в то же время свидетельствовать и делами о нашей готовности к активному участию в жизни общества.

Как я понимаю, разговор шел в рамках сохранения и возрождения духовно-нравственных традиций на основе культурно-творческого наследия?

Да, шла речь о том культурном уровне, который является для нас весьма и весьма важным, потому что представить на сегодняшний день жизнь нашего общества как-то разорванной на части просто нельзя. Мы должны быть единым целым. У общества есть разные составляющие. Культурный уровень определяется в том числе тем, насколько мы, представители Русской Православной Церкви, активно участвуем в культурной жизни нашего общества. На сегодняшний день мы показываем, что действительно участвуем. Более того, готовы и далее плодотворно участвовать. И это является важным свидетельством для всего нашего гражданского общества, насколько мы готовы вовлекать его в сохранение тех духовно-нравственных традиций, которые у нас были, и насколько мы хотим, чтобы они дальше передавались из поколения в поколение, так как они уже исторически сложились.

В одной статье психофизиолога Павла Васильевича Симонова, посвященной духовно-нравственным ценностям, я столкнулся с таким разграничением: он пишет, что духовность - это стремление к истине, а душевность - стремление к добру. На Ваш взгляд, не является ли наша жажда возрождения духовно-нравственных традиций стремлением к возрождению именно душевности в обществе, то есть стремлением все-таки, наверное, отдельных членов общества к добру? Потому что если мы говорим об истине, то можем говорить и о внутреннем нравственном законе, заложенном в нас при творении Господом.

Особенно в период советской власти и после 90-х годов не потеряны ли духовно-нравственные ценности именно с точки зрения душевности как стремления к добру в том числе?

Не потеряны. Потому что, как мы помним слова Тертуллиана, душа по своей природе христианка, поэтому в ней Богом заложена та искра, уничтожить которую просто невозможно никаким образом. Другое дело, что начиная с 90-х годов нашему обществу предлагаются ориентиры, прежде всего связанные с какими-то материальными проявлениями. Также сейчас идут мировые процессы, говорящие об определенном гедонизме. Поэтому сохранение духовно-нравственных традиций является для нас очень важным, потому что тогда мы сохраним нашу Россию, сохраним нашу культуру. В противном случае все это будет размыто. Сейчас средства массовой информации, Интернет - это такой сквозняк, сохраниться в котором человеку достаточно сложно. Плюс еще очень много транснациональных корпораций, которые тоже размывают понятие национальной культуры. Кроме всего прочего, мы знаем, что идеологи мировой экономики начиная с 90-х годов говорят, что важно, чтобы были размыты межнациональные понятия, стерты культурные различия и так далее. Поэтому сохранить наши национальные и культурные традиции очень важно, так как это будет серьезное противостояние этому. По нашей Конституции, на сегодняшний день идеологии у нас быть не может, тем не менее вопрос о сохранении духовно-нравственных традиций и обычаев - это возможность прежде всего сохранения России как православной страны и воспитание общества в таком ключе, который бы помогал передавать из поколения в поколение все, что у нас есть, - эту величайшую сокровищницу.

Вопрос очень серьезный, и наша Русская Православная Церковь, мне кажется, делает в современных условиях все возможное. Поэтому когда идет речь о том, что возникает некий пессимизм, то, наверное, можно сказать: нельзя объять необъятное, не могут сразу произойти глобальные изменения в преображении людей - это длительный процесс. Вспоминаю: когда началась перестройка, разрушился Советский Союз, это было время непростое для психики; для всех современников это был определенный слом, который, безусловно, сказался на всех нас. И сейчас новое поколение, которое этого не переживало, все начинает с чистого листа. И здесь как раз очень важным оказывается, чтобы мы помогли им в формировании такого мировоззрения, которое является для нас именно духовным, православным. Чтобы эти люди были Иванами, помнящими свое родство, бережно относящимися к своей истории, своим духовно-нравственным традициям, обычаям, и чтобы в дальнейшем они могли бы передавать все это из поколения в поколение. Такая серьезная, ответственная задача стоит сейчас перед нами. Как мне кажется, мы делаем все возможное в этом направлении.

Можно ли было делать в этом направлении что-то большее, покажет будущее: как говорится, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии». В будущем потомки оценят, что было сделано в период нашего времени, но мне кажется, что сделано очень много. Многими пастырями Церкви были приложены титанические усилия по организации духовной жизни как на приходах, так и вне их. И сейчас мы знаем многих пастырей, которые трудятся в этом направлении, и трудятся очень ярко. И многие светские люди, видя эту деятельность пастырей Церкви, тоже активно участвуют в этом.

Мне приходится много ездить по нашей стране, и, к моей большой радости, я встречаю много положительных откликов на проповеди нашего Святейшего Патриарха Кирилла, на его деятельность в разных городах, разных населенных пунктах. И у меня тоже от этого появляется радость: несмотря на то, что определенные средства массовой информации нашу Русскую Православную Церковь очерняют, тем не менее подавляющее большинство населения положительно оценивает деятельность ее представителей. Поэтому у меня есть определенные надежды на то, что наше общество будет и дальше пошагово развиваться в этом направлении. И мы будем прикладывать все возможные усилия для воспитания и формирования подрастающего поколения и для помощи уже взрослым людям.

Беседам со студентами я уделяю очень много внимания, пытаюсь, что называется, подробно разжевывать многие положения. Иногда приходится слышать: «Батюшка, подождите, объясните еще вот это»... В воскресной школе нашего прихода занятия ведет преподаватель нашей духовной академии, и у нас всегда полная аудитория, всегда много вопросов и много желающих услышать слово Божие. Хотя преподаватель не в священном сане, тем не менее люди тянутся слышать слово Божие. Поэтому я надеюсь, что значительная часть нашего общества с каждым годом будет все больше и больше обращаться за духовными советами и будет более бережно относиться к нашим духовно-нравственным традициям.

- Будем надеяться. Дай Бог! Вы говорили, что сейчас молодежь пишет с чистого листа большей частью. Но чтобы писать какую-то повесть, основанную на духовно-нравственной традиции, должна быть какая-то предыстория. К сожалению, получается, что нам, детям 90-х, приходящим к взрослому мировоззрению именно в эти кризисные годы, тяжело воспроизводить эти духовно-нравственные традиции, так как мы их не видели в связи с тем общим состоянием, которое наше общество претерпевало в те годы. Ни о каких духовно-нравственных позициях речи не шло, остаться бы в живых, выжить в тех условиях. Получается, наше поколение испытывает голод в знании, восприятии этих духовно-нравственных традиций.

Потому что прежде всего это должно передаваться через семью. А в советский период семьи были неполными; отца, как правило, не было. Я рос в центре нашего города, тогда Ленинграда, и в подавляющем большинстве семей была безотцовщина; как правило, детей воспитывала одна мать. Мне повезло: у меня были папа и мама, бабушки и дедушки; они все занимались моим воспитанием, и в нашей семье духовно-нравственные традиции не прерывались, а передавались из поколения в поколение.

Наверное, я бы не был тем, кто я есть, если бы не родился и не вырос в той семье, в которой родился и вырос. То же мы можем говорить и про нашего Патриарха Кирилла, и про многих других священнослужителей и духовных людей. В 90-е годы это действительно была большая проблема, но она стоит и сейчас, когда очень много неполных семей… Как в советские годы: мать должна отработать, сходить купить продукты, приготовить, поэтому ребенку уделялось мало времени. Как правило, это были коммунальные квартиры, как здесь в Петербурге; их и по сей день остается очень много. В этой ситуации мы прикладываем определенные усилия; например, в нашей епархии проводится много встреч с серьезными разъяснениями для подготовки молодых людей, желающих создать семью. В том числе у нас предлагаются беседы и для священнослужителей. Более того, мы стремимся делиться опытом нашей епархии и с другими городами и епархиями, пытаемся делать все возможное в этом направлении. Однако это мало паханное поле, здесь еще трудиться, трудиться и трудиться, но эта работа ведется, причем работа масштабная. Можно сказать, идет невидимая большая, серьезная духовная брань. На сегодняшний день мы боремся на каждом клочке земли за душу нашего человека. И это не просто какие-то высокопарные слова.

Мы говорили про наш Совет по культуре, есть и другие отделы и комиссии; все они делают по своему направлению все возможное. Я знаю, что все пастыри Церкви прикладывают титанические усилия, чтобы каждый на своем месте мог и отслужить, и в то же время сделать все возможное в рамках своей непосредственной деятельности. Поэтому ведется кропотливая работа, и это в нас вселяет определенный оптимизм: Господь с нами, Господь поможет нам в той деятельности, которую мы на сегодняшний момент осуществляем. Поэтому здесь не может быть никакого пессимизма. Наоборот, мы радуемся тому, что Господь дает нам возможность свидетельствовать об истине и прикладывать все усилия, которые мы на сегодняшний день можем приложить. Но, как свидетельствует Священное Писание, как это было две тысячи лет назад, «жатвы много», и те делатели, которые есть на сегодняшний день, делают то, что могут делать. И, на мой взгляд, делают это очень грамотно и качественно. Каждый раз я благодарю Господа Бога за всех наших пастырей Церкви, когда молюсь, стараюсь по возможности всех поминать перед лицом Божиим, чтобы Господь каждому помогал в его важном и ответственном служении.

Очень важно, что сегодня появляются труженики и не в священном сане, которые активно участвуют именно в этой деятельности. Нельзя сказать, что их очень много на нынешний день, тем не менее они есть, и с каждым годом их становится все больше и больше. Более того, мы видим, что наше священноначалие уделяет этому тоже очень большое внимание, и это имеет свои хорошие, положительные результаты.

Здесь возникает тем больше недоумения. В век такого, казалось бы, безграничного доступа к информации любого рода, когда человек имеет все-таки (кто-то, может быть, это осознает, кто-то не осознает) жажду этих духовно-нравственных ценностей, жажду к этим именно традиционным устоям, к сожалению, приходится наблюдать крайнее отсутствие стремления к познанию (имеется в виду историческая литература и литература художественного характера, скрывающая, в общем-то, все богатство, наследие духовной культуры и нашей страны, и всего мира). Вы говорите, что студенты принимают активное участие в общении с Вами, задают очень много вопросов. Возникали бы эти вопросы, если бы люди обращались, скажем так, к письменно-информационному наследию, к источникам на тему духовно-нравственных традиций нашей страны?

Каждый раз, когда мы общаемся с молодежью, мы ощущаем, что она на сегодняшний день перегружена информацией. Информации очень много, раньше такого потока, конечно, не было. И ориентироваться в этом информационном сквозняке довольно непросто. Поэтому от нас зависит очень многое в плане сохранения духовно-нравственных традиций и формирования мировоззрения. Потому что если мы постараемся сформировать правильное православное мировоззрение, то молодым людям будет значительно легче ориентироваться в этом информационном сквозняке, они будут обращаться к тем источникам, которые дадут им такую духовную пищу, что пойдет им на пользу.

Ведущий: диакон Евгений Фомин

Записала Ксения Сосновская

Этические традиции

Бесшумно раздвинулась дверь, состоящая из тщательно обработанных деревянных планок и полупрозрачной матовой бумаги, обычно применяемой в японском доме вместо стекла. Так же бесшумно в комнату входит средних лет японка в национальном кимоно с широкими, свисающими рукавами – служанка семьи академика Охара. Переходя порог, она очень изящно опускается на колени, а затем отбрасывается назад и садится на пятки своих подогнутых ног. Легким движением рук она быстро закрывает подвижные створки двери.

– Привычка открывать и закрывать дверь не стоя, как это принято у европейцев, а сидя, – глядя на появившуюся в комнате японку, поясняет Охара, – объясняется главным образом традицией низкого расположения дверей и окон. Тайна приземистой посадки в основах японской архитектуры легко постигается, если на композицию японского дома и интерьера смотреть не стоя, а сидя на полу. Иными словами, для того, чтобы понять некоторые особенности японского быта и обычаев, необходимо прежде всего сесть на пол, как это принято у японцев.

Именно с такой позиции раскрывается секрет того, что японцы столь часто опускаются на колени. Уже обращение со старинным замочным устройством на двери японского дома – «хикитэ» – требует такой позиции, поскольку оно расположено на высоте около семидесяти сантиметров от пола. И, несмотря на многообразие существующих в наш век замочных систем, в японских домах по-прежнему, как и в далекую старину, пользуются этим крайне примитивным замочным устройством в виде деревянной задвижки. Пользование внутри дома скользящими створками двери, которые также имеют низкое расположение, удобно лишь в том случае, когда вы сидите или стоите на коленях.

Многое объясняется, разумеется, ростом японцев, которые в массе своей весьма приземисты и в среднем не выше полутора метров. Любопытно, например, что около ста лет тому назад японка выше полутора метров неизбежно становилась предметом всеобщих насмешек. Теперь же средний рост японки, по статистическим сведениям, почти полтора метра, то есть на восемь сантиметров выше, чем пятьдесят лет тому назад.

Оставаясь на коленях, вошедшая в комнату японка сперва обращается к нам лицом, опускает руки на циновку перед коленями, делает глубокий и продолжительный поклон. Ее голова опускается почти до самого пола, а ладони рук упираются в пол. В зависимости от того, как далеко вперед вынесены руки и насколько глубок поклон, можно судить о степени уважения. Делая поклон, японка произносит фразу вежливости: «Гомэн кудасай!» – «Прошу извинения!»

Приветственный церемониал – давняя традиция японцев, соблюдаемая до сих пор, хотя и далеко не всеми японцами. Она восходит к отдаленному прошлому и связана не только с выражением уважения и почтительности, но нередко и с сознанием вассальной зависимости в эпоху феодализма.

– Со дэс нэ! – произносит Охара. – Поклон является самой обычной, если не единственной формой приветствия среди японцев. Рукопожатие у нас не принято. Этот обычай не свойствен японцам, отнюдь не встречает у них понимания. Он представляется нам странным и грубым. Крайне редко японцы обмениваются рукопожатием. Тем более не наблюдается этого среди японок. Правда, делают это отдельные японцы, побывавшие в Европе или Америке и познакомившиеся там с иностранными манерами, заморскими обычаями. Но и они быстро отказываются от рукопожатий, как только возвращаются в свою национальную среду… У иностранцев японская обрядность, кажется, вызывает удивление и улыбку?

– Национальные обычаи и традиции, – замечаю я в свою очередь, – у разных народов бывают различны. Они возникают в определенных исторических условиях и общественных отношениях, на них часто лежит печать времени. В старину среди россиян существовал, например, обычай кланяться друг другу, при этом нередко поклоны делались до самой земли… Со временем этот обычай утратился, возникли другие формы обмена приветствиями. И так, видимо, не только в России… Что же касается японского церемониала приветствия, то, хотя он иногда и вызывает у недостаточно воспитанного европейца ироническую усмешку, в нем есть что-то значимое и, пожалуй, поучительное, – добавил я.

Кланяются японцы особенно, весьма чинно, с тактом и достоинством. Встречаясь, они останавливаются на довольно значительном расстоянии, сгибаются в поясе и некоторое время остаются в такой позе. Головные уборы при этом снимаются. Японки, которые обычно не носят шляп, когда одеты в национальное кимоно, снимают с плеч шали и перчатки. Японцы и японки, одетые по-европейски, непременно снимают с себя пальто, если делают глубокий поклон.

– Приветствуя друг друга, стоя или сидя, японцы всегда соблюдают определенные правила, форму и степень поклона, – продолжает Охара. – Существует три разновидности поклона. Самый почтительный поклон – «сайкэйрэй» – делается в знак глубокого уважения или признательности. Такой поклон совершается обычно перед алтарем в синтоистском храме, буддийском монастыре, перед национальным флагом или весьма высокой персоной. Второй вид приветствия – ординарный поклон, при котором корпус наклоняется на двадцать–тридцать градусов и сохраняется в таком положении около двух-трех секунд. Наконец, простой поклон, который совершается каждодневно. В этом случае делается легкий наклон корпуса и головы, продолжающийся лишь одну секунду. Кланяются японцы стоя, если встречаются на улице, в общественных зданиях, в европейском помещении или в любом помещении с деревянным полом. Поклоны сидя делаются обычно в национальном японском доме, в комнате с циновочным настилом, где, как правило, все сидят на циновке.

Рассказывая, Охара сэнсэй изредка привставал, движением корпуса показывая, как именно делается поклон. Каждый его поклон, неторопливый и плавный, отличается особенной пластичностью и утонченностью.

Японские имущие слои выработали и культивировали в своей среде изысканную, «высокого порядка» учтивость – внешнюю вежливость в обхождении, во взаимоотношениях. Эта учтивость и такт в поведении создавали впечатление упорядоченности отношений японцев, порождали иллюзию социальной сносности их жизни. Именно в этом проявляется пресловутая японская терпимость, за которой скрываются лицемерие и ханжество. И не только скрываются. Само лицемерие облекается в форму вежливости и приобретает силу нормы, критерия. И здесь подлинная вежливость отступает: дорогу простолюдину уступают, пожалуй, лишь в одном случае – когда он совершает последнее путешествие в черной карете.

В сегодняшней Японии многое, разумеется, претерпевает изменения, во всяком случае утрачивает свою первоначальную сущность. И низкие поклоны, которыми обмениваются японцы, скорее являются лишь условным жестом вежливости, выражением почтительности. Поклоны заменяют японцам не только приветственные рукопожатия. Они часто делаются для выражения благодарности, приглашения или извинения. Некоторые японцы и японки, особенно старшего поколения, делают многократные поклоны при встрече друзей и гостей. Это рассматривается как проявление вежливости и такта. Молодежь послевоенного периода, однако, почти без исключения, рассматривает эту традицию скорее как пережиток и рукопожатию отдает явное предпочтение.

– Положительно не могу взять себе в толк, – нескрываемо возмущался однажды университетский профессор в моем присутствии, – что привлекательного в европейской манере рукопожатий: хватают люди друг друга за конечности и начинают неистово их трясти или с таким варварством сжимают пальцы, что хрящи трещат. К чему этот садизм? Ведь эта традиция восходит к глубокой древности, когда дикари, истреблявшие друг друга, при встречах и переговорах взаимно показывали друг другу руки в подтверждение отсутствия опасных предметов.

– Отнюдь не идеальна привычка японцев, – возражал ему молодой аспирант, – отбивать земные поклоны и разыгрывать друг перед другом спектакли ханжества. От этой феодальной обрядности веет каким-то средневековьем. Рукопожатие же – это приветственный контакт людей, который выражает дружественные чувства, настроение, восторженность и т. п.

– От такой восторженности, – продолжал иронизировать профессор, – моя жена едва не лишилась руки. Один заморский гость так выразительно обменялся с нею рукопожатием, что ее правая конечность чуть не выскочила из плечевого сустава, и она вот уже полгода обивает пороги знаменитостей европейской медицины… К чему это выкручивать руки, да еще у слабых японок, которые после этого не могут даже пальто подать своему супругу… или поднести его багаж…

– Воспитанные европейские мужчины, – не сдавался аспирант, – сами подают даме пальто, уступают ей место, пропускают даму вперед…

– Помимо садизма с тяжелыми увечьями, – не внимает своему оппоненту профессор, – далеко не всегда, кажется, безупречно у этих волевых джентльменов и с гигиеной рук, особенно в условиях бактериологической флоры тропического климата. Того и смотри, что такой заморский джентльмен наградит тебя еще вечным подкожным зудом…

– Японцам давно пора критически посмотреть на свои архаические традиции, давно обветшалая обрядность которых в наше время выглядит анахронизмом, вызывает усмешки, иронию, особенно у иностранных гостей.

– У каждого народа есть свои давние традиции, свои национальные обычаи, свой привычный образ жизни. Ими нельзя пренебрегать. Вспомните, что говорят об этом мудрецы прошлого: «Учтивость, вежливость распространяются среди народа с помощью добродетели, чтобы он был вечно единодушен». Так понимали эти вещи и древние китайцы, так они зафиксированы в их наиболее раннем памятнике «Шуцзин» («Книге истории»), в главе «Пань Гэн» . Здесь корни нашей духовной традиции, нашей морали… Недопустимо высокомерно игнорировать самобытные национальные обычаи и вызывающе демонстрировать свои симпатии ко всему заморскому, американскому.

Видно было, что аспирант хотя и призвал себе на помощь древних китайских классиков, но не чувствовал себя особенно твердым в них, да и не склонен был к дальнейшему обострению диалога со своим профессором: он замолчал, хотя по всему было видно, что он явно остался при своем мнении.

Из книги Японские записи автора Федоренко Николай Трофимович

Традиции и творчество

Из книги Тень и реальность автора Свами Сухотра

Традиции чайного напитка Так называемый черный чай («котя»), который получил наибольшее распространение главным образом в Европе и Америке, представляет собой те же листья чайного куста, но, в отличие от зеленого чая («сэнтя», «бантя», «гекуро», «матя», «хикитя»),

Из книги Чудо-остров. Как живут современные тайваньцы автора Баскина Ада

Из книги Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия автора Гьяцо Тензин

Национальные традиции Сегодня во всем мире входит в моду обращение к народным обычаям, к историческим традициям. В Америке устраивают состязания ковбоев и шоу индейцев. У нас в России время от времени появляются на эстраде, а потом и на телевидении русские народные

Из книги Грязный футбол автора Дрейкопф Марсель

Две традиции Экман: Я очень признателен вам за то, что вы нашли время для этих бесед. Надеюсь, что благодаря взаимодействию двух таких разных интеллектуальных традиций - буддизма и западной психологии - мы сможем помочь друг другу высечь в себе искры новых идей, которые

Из книги Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке автора Казиев Шапи Магомедович

Древние традиции 28 января 1900 года представители 75 немецких футбольных клубов собрались в лейпцигской гостинице «Мариенгартен», чтобы основать Немецкий футбольный союз. После того как были обговорены сугубо спортивные моменты, тренеры перешли к не менее важной части

Из книги Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны автора Фрейер Пауль Герберт

XV. ТРАДИЦИИ Горский этикет Этические и нравственные нормы играли в культуре народов Северного Кавказа особенно важную роль. Складываясь и развиваясь на протяжении столетий, они способствовали духовному самосохранению и развитию нации, регулировали поведение в

Из книги Моя маленькая Британия автора Батлер Ольга Владимировна

Подлинные традиции К августу 1914 года лишь на пяти субмаринах кайзеровского флота были установлены дизельные моторы. Остальные подводные лодки были оснащены устаревшими нефтяными двигателями. Поэтому в высших сферах были просто поражены сообщением о том, что уже в

Из книги Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» автора Журавлёв Василий Витальевич

Традиции Корни британских свадебных традиций - в древнеримских и англосаксонских временах, буржуазной викторианской эпохе и народном фольклоре. Всерьез следовать всем обычаям невозможно, но даже несуеверный человек на собственной свадьбе проявляет слабость: жених

Из книги Памятники Византийской литературы IX-XV веков автора

Традиции в легионе Накрахмаленная скатерть. Стол, за которым может с легкостью разместиться вся «компани» - целое отделение. Тарелки хорошего фарфора. Остро заточенные столовые ножи и удобные мельхиоровые вилки. Куверты накрыты безупречно, с учетом всех тонкостей

Из книги Монолог о Себе в Азии автора Николаева Мария Владимировна

Из книги И Промысл Божий не обижает никого автора Рожнёва Ольга Леонидовна

Исторические традиции Отпускание воды (дневняя плотина) «Мы были на празднике Отпускания воды в Дуцзянъяне. Праздник светский, но церемония древняя – ей уже две тысячи лет, как и местной плотине, самой старой из действующих в мире. Отпускание воды воспроизводит культ

Из книги Русская мафия 1991–2014. Новейшая история бандитской России автора Карышев Валерий

Из книги Yerba Mate: Мате. Матэ. Мати автора Колина Аугусто

Воровские понятия и традиции Моя первая встреча с ворами в законе произошла несколько лет назад, когда я начинал свою адвокатскую карьеру. Тогда один мой коллега, опытный адвокат, пригласил меня участвовать в уголовном деле в качестве второго адвоката у вора в законе. До

Из книги Мальта без вранья автора Баскина Ада

Из книги автора

По традиции Начну с семьи Андрея и Януллы. Не только потому, что знаю их лучше других – все-таки виделись каждый день, – но и потому, что это традиционная мальтийская семья. Новые веяния не только не разрушили ее жизнь, но и, наоборот, сделали еще более гармоничной.

Из книги: Буббайер Ф. Совесть, диссидентство и реформы в Советской России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010. - 367 с. - Гл. 1. Российские нравственные традиции до 1917 года

Невозможно понять нравственную и духовную культуру последних десятилетий СССР без рассмотрения идей и практики, существовавшей до 1917 г. Некоторые пункты придется пояснить специально, — иначе события конца XX столетия выпадут из культурного контекста. Некоторые обычаи, веками существовали в России и на Руси. Они — часть русской духовной культуры и отличаются прочностью и постоянством. Характерная черта русского народа в течение всей истории — стремление к нравственным идеалам. В конце XIX в. духовный поиск породил две великие традиции. И той и другой присущ аскетизм. Обе традиции были достаточно прочны, они сформировали два «стиля жизни» русского человека. Первая традиция — монашеская, а точнее исихастская. Исихазм пришел в Россию из православной Византии (но его истоки — еще глубже). Вторая традиция — светская. Это морализм русской интеллигенции, который развивал некоторые идеи Просвещения. Дополняла эти два интеллектуальных течения русская литература (в советскую эпоху книги стали воспринимать как силу, формирующую нравственность человека и питающую его ум). Политические, экономические и социальные факторы должны быть также приняты во внимание.

Как русские понимают слово «совесть», и с чем они его ассоциируют? Здесь ведущую роль играют язык и религия. Этимология очень важна: ведь главный выразитель идеи «совести» сам русский язык. Как мы помним, большевики критиковали российское самодержавие. Русский язык они считали своим помощником. Поэт-диссидент Иосиф Бродский (в 1964 г. он был привлечен к суду — и это был переломный момент для роста диссидентского движения) писал: «Ни одна цивилизация не вечна. В жизни каждой наступает момент, когда центры, которые прежде связывали ее воедино, бессильны. От распада ее удерживает язык. Язык, а не легионы». Так вот, «нравственный лексикон», накопленный Россией в прошлом, пережил советскую эпоху. Мировоззрение диссидентов и реформаторов многим ему обязано.

Свой «нравственный лексикон» Россия почерпнула из православной Византии, а, говоря обобщенно, его основа — греко-римская цивилизация (из которой выросла Византийская империя). Русское слово «совесть» пришло из церковно-славянского; это перевод упомянутого греческого synedeisis. На византийское понимание этого слова повлияли стоики (напомним, «естественный закон» — один из постулатов Стой). Это подтверждает кодекс Юстиниана (534 г. н. э.) — основа византийского законодательства. Дать определение понятию «совесть» поможет нам Цицерон. Он говорил, что латинское conscientia — это «знание того же самого или совместное знание вместе с кем-то», то есть осведомленность человека о нрав¬ственной стороне собственной жизни или его способность оценивать себя с точки зрения нравственности. Иными словами, «совесть» — такое состояние, словно что-то или кто-то еще, кроме самого человека, знает о нем все. Русское слово «совесть» сродни латинскому conscientia. Префикс со- значит «заодно с...» или «вместе с...», а корень -вест- вариация -вед- («ведать», то есть «знать»). Сложенные вместе, эти морфемы имеют цицероновский смысл («знать то же или знать вместе с кем-то»).

Кроме слова «совесть», культурный резонанс получили слова «правда» и «истина». «Истина», писал философ и богослов Павел Флоренский, сродни определениям, которые характеризуют слово «правда». Например, прилагательное «настоящий» — и тут же «истый», «истинный», «истовый». Флоренский обращает внимание на то, что существительное «истина» связано с глаголом «быть» (т. е. «есть», «существует»). По Флоренскому, оно не лишено некоего онтологического содержания, хотя означенные смысловые связи давно стерлись. Русское слово «правда» (синоним «истины») многозначно и вызывает целый ряд ассоциаций. Николай Бердяев (статья в сборнике «Вехи», 1909 г.), сопоставляет два сложных понятия, которые равно относятся и к существительному «правда», и к существительному «истина»: «философская истина» и «интеллигентская правда». «Правда», по Бердяеву, имеет более бытовой, практический смысл. Русской интеллигенции, полагал Бердяев, нужно с большим уважением относиться к «истине» — слишком уж утилитарно она ее рассматривает. Бердяев подчеркивал, что интеллигенции необходимо четко разделять философское и практическое наполнение слова «правда». Примечательно, что интеллигенция все-таки нашла способ сочетать слово «правда» и понятие «философская истина» в выражении «правда-истина». Так был изобретен третий, «комбинированный» смысл. К тому же была формализована связь между «правдой» и «правосудием» (понятие «правда-справедливость»). Иначе говоря, интеллигенция постаралась объединить высокую теорию с возможностью практического использования. Большевики тоже попытались насильственно наполнить слово «правда» желаемым содержимым; его даже вынесли в заглавие газеты, издаваемой большевистской партией. Однако в течение всей советской истории смысловые границы этого слова остались нерушимыми; «правда» по-прежнему взывала к философии и даже к религии. Именно это слово в 1974 г. избрал Солженицын как похвалу честному человеку. Хороший человек, несмотря ни на что, «живет по правде».

Словарь русской нравственности содержит еще одну специфическую пару: «ложь» и «вранье». Мы наблюдаем частичное совпадение смыслов, однако «ложью», как правило, обозначают нечто более масштабное, более значительное, и серьезное. «Жить не по лжи!», пишет Солженицын. Вообще, так как в советской России отношение госу¬дарственной системы к человеку трудно назвать честным, ложь — это образ мыслей. Слово «вранье» обычно не распространялось на высокие материи. Леонид Андреев, автор очерка «Всероссийское вранье», утверждает, что русским людям вообще не по силам настоящая «ложь» — не хватает таланта. Зато вранье лезет из земли там и сям. «Как родная осина, — пишет Андреев, — оно появляется всюду, где его не звали, и заглушает другие породы». Достоевский отмечает преобладание «вранья» в «Дневнике писателя» за 1873 г. Лживость, говорит писатель, до того повсеместна, что люди уже почти и не замечают, что лгут. Еще бы: ведь правда так прозаична и банальна. Допустим, это так. Привычка не открывать прилюдно свое истинное лицо, вырабатывалась более двухсот лет.

Следующая пара понятий — «мораль» и «нравственность». В со¬ветскую эпоху некоторые писатели употребляли слово «мораль» для обозначения чьих-либо субъективных воззрений на «нравственность» (а «нравственность» — ценность объективная). В конце концов раз¬личие между этими словами не такое уж четкое, на практике советские писатели использовали их как взаимозаменяемые. Кто-то из них заметил, что русская «мораль» и русская «нравственность» отличаются друг от друга примерно так же, как Moralitat и Sittlichkeit Гегеля. В формировании русского восприятия морали религия была важна не меньше, чем язык. После принятия Русью православия (при Владимире, около 988 г.), страна продолжила свое развитие в рамках восточного христианства. Отдельные темы приобрели исключительное значение для духовной культуры Руси. Считалось, например, что невзгоды и страдания благотворны для верующего. Идея о пользе страданий имеет богатое наследие в русской культуре. Одно из воплощений этой идеи — непротивление злу. (Это направление зародилось на Руси в первые века христианства и с тех пор развивалось, принимая новые обличия.) Русь узнала «мучеников». Очень скоро появился и первый пример русского мученичества. В 1015 г. князья Борис и Глеб отказались сопротивляться старшему брату князю-убийце Святополку и кротко и добровольно приняли смерть. По мнению богослова Георгия Федотова, в тот момент на Руси появился особый, не совсем обычный взгляд на путь христианского спасения. У людей появилось желанию подражать Христу, точнее Его смирению, самоуничижению и добровольной жертвенной смерти.

Духовная жизнь русских всегда была сопряжена с неким потусторонним, мистическим миром. Она тесно соприкасалась с монашеством. Хотя в раннем русском христианстве были сильны социальные тенденции, с XIV в. между мистическим и социальным началами обозначились расхождения. В XIII и XIV вв. споры вокруг исихазма завершились победой исихастов, исповедовавших созерцательность и духовное познание. Исихазм был укоренен в духовной практике восточно-христианского монашества IV в. Монахи, предпочитающие жить не с монастырской братией, а в полном уединении, назывались исихастами. В их натуре было безмолвие и спокойствие (как принцип жизни, поведенческая техника).

Обязанность исихаста — «умное делание» и «Иисусова молитва». Исихасты верили в возможность мистического познания Бога. Мирские интересы и стремления отвергались. Ключевая фигура исихазма — афонский монах Григорий Па-лама (1296-1359); благодаря Паламе это направление окрепло и стало одним из общехристианских «мировоззрений». В России дух исихазма укрепил Сергий Радонежский. Мистики, уходящие жить в леса (как правило, в северных областях), были исихастами, они проповедовали бедность, молчание и непрестанную молитву. Существует и такое мнение: центральная мысль исихастов (личная вера и возможность общаться с Богом, не прибегая к посредникам) — это в своем роде «восточно-христианское предвосхищение протестантизма».

В первые десятилетия XVI в. русская православная Церковь разделялись на два крыла. Для «стяжателей» религия — деловая практичность и поощрение деятельности церкви «в миру». «Нестяжатели» придерживались исихастской традиции. «Стяжателей» представлял Иосиф Волоцкий, «нестяжателей» — Нил Сорский. Церковный раскол совпал с политическими пертурбациями: при Иване III и Василии III шла борьба за подчинение государству церковных земель. Победа осталась за «стяжателями» — Нила и его последователей обвинили в отступничестве. После этого почти двести лет — до начала XVIII в. — исихастское движение было катакомбным. Возрождение исихазма связано с изданием «Добротолюбия», русского перевода «Филокалии». Это собрание аскетических и мистических текстов некогда было составлено Никомедом Агиоритом и Макарием Коринфским; перевод на церковно-славянский выполнил монах Паисий Величковский (Украина, 1793). Позднее появилось два перевода на русский язык (Феофан Затворник, 1857 и 1883).

Идейное ядро «Филокалии» — «совесть». По Стефану Томасу, греческое syneidisis в «Филокалии» понималось как непременная составляющая nipsis (vhpu;), т.е. очищения (точнее, полного очищения). Здесь понятие syneidisis — вовсе не способность безошибочно различать плохое и хорошее, руководствуясь гласом Божьим, как пишут западные писатели-богословы Хатчесон, Батлер и Ньюмен. Syneidisis — составляющая «особой поведенческой концепции, аскезы (так называют упорную духовную борьбу, которая необходима для общения с Богом)». Syneidisis никак не проявляется в мирской жизни; нельзя сказать, что это ни от чего не зависящие качество человеческой души (т. е. способность всегда распознавать справедливость). «Филокалия» учит стремлению к божественному общению: филока-лическая «совесть» уязвляет человека, пока он, стремясь к совершенствованию, колеблется между тем, что он есть, и тем, чем он должен стать. В этом случае иногда он чувствует katanixis «уколы совести».

Совесть (в виде syneidisis) исполняет в «Филокалии» разные роли. Филотимей Синайский называет совесть «чистотой сердца» и «зеркалом души». Петр Дамасский пишет, что она есть «не приобретенное знание». По Петру Дамасскому, совесть дана от природы, она дарована нам Богом. Марк Аскетик полагает, что совесть — наша «природная книга» и что «чистую совесть обретают в молитве, а искреннюю и ис¬тинную молитву в совести». Некоторые мыслители-аскеты считали, что человек не может действовать противно совести, не переживая при этом душевной борьбы. «Если мы идем против совести, — говорит Исайя Отшельник, — она покидает нас. И тогда мы оказываемся в руках недругов наших, и они уже не отпустят нас от себя».

Согласно Дорофею Газскому, когда Бог сотворил человека, Он вдохнул в него искру Божию; она источала сияние, и человек видел, что хорошо, а что плохо. После грехопадения искра была погребена внутри человека. Но божественное откровение, явленное в заповедях и пророках, и воскрешение Христа укрепляют людей, и они вновь обретут искру-совесть (в том случае, если последуют откровению). Учение Дорофея, по Стефану Томасу, содержит основополагающие элементы восточно-православной совести (а точнее, элементы восприятия совести восточным православием):
[По Дорофею], «...совесть — врожденная способность различать добро и зло. Однако из-за несовершенства человеческой природы (по причине первородного греха) совесть погружена во мрак, и чтобы извлечь ее на поверхность, потребовался божественный Логос (Христос). Но даже после принятия истинной вере, syneidisis по-прежнему осталась темной, свет веры не коснулся ее. Приход к жизни по вере Христовой — скорее нескончаемая, полная драматизма череда: грехопадение — покаяние — смерть — воскресение, а не определенный, фиксированный момент».

Победа «стяжателей» (нач. XVI в.) приблизительно совпала с зарождением в России мессианской идеи. Выражение «Москва — третий Рим» впервые произнес Иван III (1462-1505). Эта фраза породила мессианскую традицию (и очень мощную). Особенно сильным было ее влияние на духовную жизнь Москвы. В XVII в. мессианская традиция приобрела такое безоговорочное влияние, что митрополит Никон Новгородский — после избрания на патриарший престол в 1652 г. — добился изменения некоторых церковных обрядов. Теперь прихожане любой церковной общины должны были отдавать поясные поклоны (а не земные) и креститься «тремя перстами» (троеперстное крестное знамение), а не двумя. Реформам Никона дали ход, и они были хорошо продуманы. Но попытка патриарха уподобить русские церковные обряды богослужебной практике греческой церкви была встречена значительной частью общества враждебно. По Руси поползли подозрения, что на самом деле Никон — пособник западной церкви.

Связанный с именем Никона церковный раскол повлек за собой трагические последствия для религиозной жизни Руси. Те, кто наотрез отказались принять реформы — их называли «старообрядцами», — оказались в оппозиции официальной Никоновой церкви и государству. В большинстве городов консервативно настроенные миряне и патриоты «истинно русской веры» тоже стали своего рода оппозиционерами: они решили жить вне установлений церкви и государства. Многие из них расценивали малейшую уступку государству или официальной церкви как сделку со злом. Люди все чаще обращались к закону совести, а не к государству или клиру. Это было настоящее поветрие. Несокрушимая сила духа первых раскольников отразилась в «Житии протопопа Аввакума» (написанном им самим). Аввакум, живописуя реформы Никона, называет их «делами дьявола» и в конце концов призывает читателя: «Сказывай, небось, больше совесть крепко держи».

Нравственный лексикон советской эпохи заимствован из православной традиции и отчасти у стоической школы. Для интеллигенции, напомним, «школой нравственности» была еще и русская литература. Литература нового времени возникла в России позднее, чем на Западе. С самого начала ее главным интересом стало «этическое измерение». Развитие души, нравственное просвещение и обращение к совести читателя — сквозная тема литературы XIX в.

Здесь важную роль сыграл Александр Сергеевич Пушкин — он создал образ писателя-пророка, вдохновленного Богом. Вот строки стихотворения «Пророк» (1826): «В пустыне мрачной я влачился, — / И шестикрылый серафим на перепутье мне явился». И что же про¬изнес Божий посланник? «И Бога глас ко мне воззвал: / «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, / Исполнись волею моей / И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей». Хотя сам Пушкин отнюдь не вел высокоморальной жизни библейского прозорливца, последующие литераторы (например Гоголь, Лермонтов, Достоевский и философ Владимир Соловьев) представили его жизнь именно как подобную житию пророка. Так, под влиянием Пушкина образ «писателя-пророка» занял прочные позиции в русской литературе. Кроме того, литература играла роль своеобразного «общественного глашатая», так как в монархической России отсутствовала оппозиционная партия, которая предоставляла бы поле для политических дебатов.

В общем, влияние Пушкина на русскую литературу было разноплановым. Тема дружбы занимает особое место в его «поэтическом» мировоззрении. В стихотворении «19 октября» (1825) поэт восклицает: «Друзья мои, прекрасен наш союз!». Дружба идеализировалась сначала русским дворянством, а затем советской интеллигенцией. Пушкин много писал о совести и наделил ее статусом литературной темы. Его царь Борис (пьеса «Борис Годунов», 1825) — образ правителя, испытывающего нравственные угрызения: «Ах! Чувствую: ни¬что не может нас / Среди мирских печалей успокоить; / Ничто, ничто... едина разве совесть... / Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!». В «Скупом рыцаре» (1830) совесть — «когтистый зверь, скребущий сердце, совесть, / Незваный гость, докучный собеседник, / Заимодавец грубый эта ведьма, / От коей меркнет месяц и могилы».

В произведениях многих великих писателей — корифеев русской литературы — отразились христианские ценности. Гоголь, Достоевский и Толстой черпали вдохновение в знаменитом Оптинском монастыре (местечко Оптина Пустынь в Калужской губернии). Так они впитали древнюю исихатскую традицию. Гоголь увлекался чтением сочинений монаха-отшельника VII в. Иоанна Синайского, когда работал над «Мертвыми душами», и он видел в написании своего произведения исполнение миссии, возложенной на него Богом. Достоевский беседовал со старцем отцом Амвросием. Монах Амвросий стал прототипом отца Зосимы в «Братьях Карамазовых» (1880). В образе Зосимы читатели уже советской поры могли обнаружить версию исихазма, характерную для XIX в. Лев Толстой был религиозным человеком, хотя в пожилые годы относился к русской православной церкви весьма скептически. Его взгляды стали до такой степени радикальными, что Ленин характеризовал его как « протобольшевика».

Достоевский — исследователь человеческой души, это центральная тема его творчества. Его всегда живо интересовала природа преступления: что происходит с человеком, преступившим нравственный порог? В молодости Достоевский вступил в оппозиционный социалистический кружок. В 1849 г. его арестовали. Следующие четыре года писатель провел в сибирской каторге. Его тюремный опыт — материал для «Записок из Мертвого дома» (1862). Достоевский убежден: в сердце даже самого законченного злодея сохраняется что-то доброе. В романе «Преступление и наказание» (1866) предмет художественного исследования — студент Родион Раскольников (точнее, внутренняя жизнь его души). Раскольников убил старуху-процентщицу из любопытства: что же такое случится, если он перешагнет через закон морали? В другом произведении Достоевского, романе «Бесы», образ Ставрогина — это психологический портрет человека, презирающего традиционную мораль.

Лев Толстой изучал природу человеческой нравственности. В периодизации его творчества главное мерило — обращение автора к религии. Есть «время до» (когда Толстой пишет «Войну и мир» и «Анну Каренину»). И есть «время после» («Исповедь», «Смерть Ивана Ильича» и последний большой роман Толстого «Воскресение»). Впрочем, сторонником «естественного закона» (то есть классической доктрины) писатель был всегда. Это проявляется и в период, отмеченный нами как «до», и в период «после». В «Анне Карениной» читатель невольно противопоставляет судьбу Анны (ее связь с Вронским и самоубийство) и жизнь Дмитрия Левина. Левина тревожат духовные вопросы, и жизнь его движется в верном русле. Эпиграф романа — библейская цитата «Мне отмщение, и Аз воздам» (что подразумевает: «зло само карает себя»). Эхо этой фразы — в романе «Воскресение». Помещик в ходе судебного дела узнает в подсудимой — падшей женщине — девушку, которую он когда-то совратил, чем и подтолкнул к преступлению. «Воскресение» — это тоже история о последствиях нравственных преступлений. Но в отличие от «Анны Карениной» в романе «Воскресение» Толстой не только дает образцы нравственного поведения, но и придерживается определенного рода христианского морального учения.

Какова плата за преступление нравственных норм? Этот вопрос интересовал Николая Лескова, еще одного писателя с интересом к религии. В повести «Леди Макбет Мценского уезда» купчиха Катерина Львовна Измайлова со скуки заводит себе молодого любовника Сергея. После они вдвоем убивают ее мужа и племянника. Перед читателем — нравственная гибель Катерины Львовны и ее любовника. Преступников ссылают на каторгу, где Сергей находит себе новых подруг. В ответ на обвинение, что он ведет себя с купчихой Измайловой бессовестно, Сергей заявляет: «Что мне тут еще совеститься! Я ее, может, и никогда не любил».

Темы, связанные с проблемой духовности, активно использовали русские художники. На Николая Ге (1831-1894), глубокое и сильное впечатление произвели произведения Толстого. Полотно Ге «Что есть истина?» (написано в 1890 г.) изображает Христа в тот момент, когда Он стоит перед Пилатом. Вообще, фигура Понтия Пилата заинтриговывала некоторых советских писателей. Самый знаменитый пример — булгаковский Пилат в романе «Мастер и Маргарита». (Впрочем, картина Ге подтверждает: интерес к этой теме отнюдь не феномен советской эпохи.) Ге изображал и Иуду Искариота. Его картина «Совесть. Иуда» (1891) выражает, видимо, следующее: престу¬пление Иуды против Христа стало причиной бесконечного одиноче¬ства несчастного предателя.

Насколько можно судить, тема нарушения нравственного закона зачаровывала, словно притягивала русских писателей XIX в. Причину следует искать в обществе того времени. Очевидно, твердые нравственные установки не входили в число его достоинств. Гоголь, Достоевский и Толстой пережили глубокое разочарование, потому что их собственная жизнь была далека от их же идеалов. Несмотря на усилия, искреннюю веру и духовную проникновенность русской литературы XIX в., общество того времени было не так уж религиозно, чему имеется множество подтверждений. В «Исповеди» Толстой говорит, что религиозная догма далека от жизни и независима от нее. Верующие, утверждает писатель, в большинстве своем тупы, жестокосердны и не имеют никакого понятия о морали. Между тем, честность, прямодушие, нравственность и природную порядочность можно найти в людях, вроде бы неверующих. Минет десять или чуть более лет, и писатель-либерал Александр Изгоев напишет о студенчестве: «Испорченные плотскими позывами юноши. Их воззрения на мораль ни в каком виде не назовешь здоровыми». Подобные тенденции нарастали в среде русской интеллигенции, которая сформировалась как раз в конце XIX в. Духовный кризис, «надлом» отдалил этих людей от веры и религии. Богослов Сергей Булгаков вспоминал, как в юности он в мгновение ока утратил веру в идеалы и сдался без боя: «Я оказался отрочески беспомощен перед неверием и в наивно¬сти мог считать... что есть единственно возможная и существующая форма мировоззрения для «умных» людей».

Поиски жизненных ценностей приводили русских писателей не только к православию, но и «к простому народу» (что, по условиям тогдашней действительности, значит «к крестьянам»). Радищевское «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) предлагает читателю описание народной жизни в стиле Руссо: честные в своей природной невинности крестьяне противопоставлены испорченным господам. Повесть Карамзина «Бедная Лиза» (1792) написана в духе сентиментальной пасторали. К середине XIX в. идеализированное крестьянство превратилось в одну из ведущих тем русской литературы, сложился «новый тип героя». Отметим здесь Дмитрия Григоровича (его «Деревню», 1846) и И. С. Тургенева с «Записками охотника» (годом позже). В «Записках охотника» чистые, неиспорченные крестьяне — это очень сильный образ. Принцип «связь добра и доброты с персонажем, непременно являющимся крестьянином», прослеживается в великих романах Толстого. Жизненный опыт крестьянина из народа более непосредственный и более «настоящий», чем у образованного человека. Достоевский в свою очередь с подозрительностью относил¬ся к некоторым явлениям современности: вернувшись из сибирской ссылки, он примкнул к кружку писателей, известных как почвенни¬ки. Почвенники хотели, чтобы искусственная поверхностная жизнь представителей образованного общества прониклась духом «почвы», народа.

протоиерей Евгений Шестун

Когда мы говорим о нравственности, принято различать три понятия «этику», «мораль» и «нравственность». «Этика», «мораль», «нравственность» – это абсолютно одно и то же слово, только выраженное сначала греческим, потом латинским, и под конец славянским корнем. В латинском слове для русского уха есть привкус «умственности». Мораль и должна быть посредницей между совестью и умом.

Совесть – это проявление естественного нравственного закона. Человек может, услышав этот голос послушаться его, но может его и отвергнуть. Человек не подчинен голосу совести безусловно он свободен в выборе, и эта свобода нравственного выбора есть основа личностного бытия человека. «Совесть выступает как врожденная способность видеть, оценивать и переживать события личной жизни в свете нравственных понятий и норм.

Свобода открывает человеку различные возможности. Он может стремиться к святости и богоподобию, а может пасть в бездну греха. Смерть и жизнь, вот две дороги открытые человеку. Нравственность – путеводитель по дороге жизни. «Верными и неизменными ориентирами в выборе пути, – по словам архимандрита Платона, – являются нравственный закон, нравственное чувство и нравственное сознание» (30. 325). Православие признает, что нравственный закон дан Богом, и является достоянием всех людей, он ориентирует каждого человека в выборе добра. «Однако, с точки зрения евангельской этики мы не можем назвать человека нравственно совершенным, основываясь лишь на том, что он – не убийца, не прелюбодей и не вор… Нравственные нормы и принципы, какими располагает , никогда не рассматривались в качестве средств научить человека приспособиться к внешним формам поведения. Святые отцы всегда видели в них цель руководства к нравственному совершенству, спасению и обожению».

Нравственный закон не может быть выполнен в отсутствии нравственного сознания. По мнению архимандрита Платона, нравственное сознание включает в себя такие понятия как стыд, совесть, долг, ответственность, стремление к добру или добродетель.

«Стыд, – по словам Архимандрита Платона, – является одним из видов нравственного сознания, оказывающим влияние на эмоциональную жизнь. Человек обладает естественной склонностью к переживанию чувства смущения, вызванного обличением какого-либо безнравственного поступка. Это страх перед потерей уважения в глазах тех, перед кем человек уронил свое достоинство» (30. 327).

Совесть признается в Православии как внутренний закон, как голос Божий, благодаря которому человек может судить о положительном или отрицательном достоинстве своих поступков. Совесть определяет внутреннее устроение личности и дает человеку способность нравственного суждения в каждом конкретном случае.

Архимандрит Платон так определяет другие элементы нравственного сознания: «Долг — это определяемая человеку со стороны его воли и разума необходимость поступать в соответствии с нравственным идеалом. В жизни Церкви человеку открывается идеал безграничного совершенства. Учение Церкви создает основу для углубленного понимания евангельского идеала и путей его осуществления…

Воздаяние – это вменение, которое человек заслуживает за совершение добра и зла. Человеку присуще неискоренимое представление о том, что по закону высшей справедливости всякое зло и несправедливость должны влечь за собой наказание. Однако в личной религиозной жизни бескорыстность христианина должна простираться до отказа от всякой мысли о вознаграждении за свою праведность. Для него высшей наградой является пребывание в достоинстве сына света, сына Небесного Отца. Именно к такому пониманию воздаяния Бог призывает всякого человека…

Нравственный рост личности определяют три главных условия: природные качества, воспитание и действие благодати.

Понятие «духовно-нравственное воспитание » давно и прочно укрепилось в педагогике и нашло свое место в официальных документах (программах, законах, приказах). Такое сопряжение понятий нравственное и духовное, мы почти не встречаем в святоотеческой, богословской и психологической литературе. Чаще всего происходит различение душевности и духовности в процессе рассмотрения антропологических проблем. Для примера приведем различение понятий «душевный» и «духовный» предлагаемый П.В. Симоновым. Он понимает духовность как стремление к истине, а душевность – как стремление к добру. Мы можем говорить о том, что в основе определения П.В. Симонова положена идея «целе-устремленности». В первом случае цель определяется как «истина», цель с точки зрения христианства являющаяся запредельной, то есть лежащей за пределами человеческого бытия, как предстояние человека перед Истиной и стремление к ней. Во втором случае цель определяет стремление к нравственным отношениям с собой, другими людьми, и миром, в котором человек живет. На первый взгляд может показаться, что это иерархически разные «целе-устремления», но с точки зрения целостности человека, безнравственный человек не может стремиться к истине. П.М. Ершов связывает духовность со стремлением к высокой цели, а душевность со средствами достижения цели.

Г.В. Акопов рассматривает душевность как проявление качеств духовности в повседневной жизни. С этой точки зрения он интерпретирует распространенное мнение о том, что «была духовность – теперь нет». «Ошибка, – пишет он, – заключается в переводе духовности как сущностного явления, имевшего и имеющего место в любом обществе, в ранг более распространенного явления душевности. Парадоксально, но обычно не недостает не духовности как искания высокой истины и цели, а именно душевности, как повседневного проявления культуры – культуры чувств и отношений, да и культуры знаний…» (1. 30).

В.В. Медушевский считает душу жизненным началом, а дух началом благодатной жизни, «искрой богоподобия в человеке, дыханием вечности в нем». Нравственность, по мнению В.В. Медушевского есть важное проявление духовности. Содержанием нравственности является то высшее, что можно охарактеризовать словами истина, добро, красота. Он напоминает, что понятие «нравственность» произошло от «нравить», то есть любить. В основе нравственности лежит любовь, но не корыстная и эгоистическая, но любовь к истине, добру, справедливости.

Анализируя работы А.А. Ухтомского, В.П. Зинченко говорит, что духовность – это практическая деятельность, направленная прежде всего на переделку самого себя, на создание духовного мира и собственного духовного организма.

Для исполнения нравственного закона недостаточно одного нравственного самоопределения или желания человека , необходима сила, которая даруется человеку Божественной благодатью в таинствах Церковных, сила оживляющая дух и устремляющая человека к Богу. Практически во всех богословских работах мы встречаем объяснение понятия как благодать Божию , как особую силу, оживляющую индивидуальный дух человека и к Богу устремляющую. Условием оживления духа является нравственное самоопределение и нравственное перерождение человека.

(Публикуется с сокращениями)